Рискованный флирт - Страница 24

Даже сейчас Дейн не понимал, как у него тогда хватило духу сначала их прочесть. Видимо, две команды последовали одна за другой, а он не привык исполнять приказы любого рода.

Каковы бы ни были причины, он отложил перо и прочел.

Дейн обнаружил, что в ответ на привилегию жениться на краснеющем бутончике ему позволено заплатить все долги ее брата, дяди, тети, матери и ее собственные отныне и вовеки веков, пока смерть не разлучит их. Аминь.

Дейн решил, что это глупое вложение капитала, о чем и сказал. Ему жестко напомнили, что он скомпрометировал Невинную девушку.

– Тогда застрелите меня, – ответил он. И ушел.

Никто не попытался его убить. Через несколько недель, вернувшись в Париж, он узнал, что Сюзанна вышла замуж на лорда Лингли.

Лингли было шестьдесят пять лет, выглядел он на девяносто, коллекционировал непристойные табакерки, щипал и шлепал каждую девушку, имевшую неосторожность пройти в пределах его досягаемости. Никто не ожидал, что он переживет брачную ночь.

Он не только ее пережил, но ухитрился обрюхатить невесту и в дальнейшем продолжал это делать с невиданным упорством. Она едва успевала родить одного, как была уже беременна следующим.

Лорд Дейн стоял и воображал свою бывшую любовь в объятиях накрашенного, параличного, слюнявого, потного супруга, наслаждался подробностями – и тут услышал дальний звон колоколов собора Нотр-Дам.

Он понял, что звон кажется более отдаленным, чем ему следовало быть, если бы сам он находился на рю де Риволи, где живет.

Потом он увидел, что стоит на незнакомой улице в незнакомом окружении.

Озадаченный взгляд упал на фонарный столб, показавшийся ему смутно знакомым. Настроение, приподнятое картиной вечной беременности Сюзанны, снова упало и затащило в трясину душу, тело и ум.

Потрогай меня. Подержись за меня. Целуй меня.

Он свернул за угол в темную, узкую улицу, где стены без окон могли смотреть па него и молчать. Прижавшись лбом к холодному камню, он терпел, потому что ничего другого ему не оставалось. Он не мог остановить то, что крутилось внутри и мучило.

«Ты мне нужна».

Ее губы, впившиеся в него… ее руки, крепко державшие его… Нежная, теплая, со вкусом дождя, и невыносимо сладко было думать, что она желала его объятий.

Он на секунду в это поверил, хотел бы верить и дальше, ненавидел себя за то, что хотел, ненавидел ее за то, что заставила хотеть.

Итак, лорд Дейн сжал зубы и отправился своим путем, терпя и говоря себе, что она за это заплатит.

Все платили. В свое время.

Глава 6

На следующий день после приема у мадам Врайсис несчастный Роуленд Ваутри заплатил долг Френсису Боумонту.

– Я сам видел, – сказал Ваутри, качая головой, – из окна. И все равно не поверил бы, если бы то же не видели все остальные. Он вышел и помчался за ней по улице. Полагаю, чтобы напугать. Скорее всего сейчас она пакует чемоданы.

– Вечером она была на приеме у мадам Врайсис, – улыбаясь, доложил Боумонт. – Холодная, собранная, с апломбом влезла в кучу поклонников художницы. Если мисс Трент решит собирать чемоданы, то только с приданым. А на белье будут вышиты буквы «Д», что значит Дейн.

Ваутри задрал нос:

– Все было не так! Я знаю, в чем дело. Дейн не любит, чтобы его прерывали, не любит непрошеных гостей. А когда он чего-то не любит, он уходит. Или крушит это. Если бы она была мужчиной, он бы ее уничтожил. А раз это не так, то он ушел.

– Триста, – сказал Боумонт. – Ставлю триста фунтов, что до королевского дня рождения она станет маркизой.

Ваутри подавил улыбку. Сделал Дейн что-то мисс Трент или не сделал, но он на ней не женится.

Это не значит, что Дейн вообще никогда не женится. Но его брак будет нагромождением чего-то шокирующего, отвратительного и постыдного для семьи – как для немногих живущих, горстки дальних родственников, так и для легиона умерших. Его невестой, конечно же, станет любовница, вдова или дочь известного предателя или убийцы. Также она может быть знаменитой шлюхой. Идеальной невестой для него была бы содержательница борделя, помесь ирландки с евреем, у которой последний любовник был повешен за то, что изнасиловал и удушил единственного законного отпрыска герцога Кента – девятилетнюю Александрину Викторию.

Женитьба Дейна на ком бы то ни было в течение двух месяцев так же нереальна, как путешествие к другой галактике.

Ваутри принял пари.

Это было не единственное пари, которое заключалось в Париже на той неделе, и не самое большое, в котором фигурировали имена Дейна и Трент.

Проститутки, ставшие свидетельницами прихода мисс Трент в гостиную Дейна и последовавшего за тем преследования, рассказали об этом подругам и клиентам. Мужчины, гости Дейна, тоже выбалтывали эту историю – с обычными для таких случаев преувеличениями – каждому, кто хотел слушать, а хотели все.

И все, конечно, имели свое мнение. Многие подкрепляли его деньгами. В течение недели Париж бурлил и волновался, как римляне, с нетерпением ожидающие боя между двумя самыми могучими гладиаторами.

Проблема была в том, чтобы заманить их на одну арену. Мисс Трент вращалась в респектабельном обществе, лорд Дейн рыскал среди полусвета. Они умышленно избегали друг друга. Ни одного из них ни уговорами, ни хитростью не удавалось вызвать на беседу о втором.

Леди Уоллингдон, которая прожила в Париже полтора года и большую часть этого времени с переменным успехом старалась стать главной хозяйкой салона, увидела для себя возможность, которая предоставляется раз в жизни, и ухватилась за нее.

Она дерзко объявила бал на тот самый день, когда одна из ее конкуренток устраивала маскарад. Это было через две недели после представления «Погоня за мисс Трент по улицам Парижа». Хотя леди Пембури и ее внучка и внук не принадлежали к сливкам парижского или лондонского общества и в других обстоятельствах леди Уоллингдон этого бы не сделала, она пригласила их на бал.