Рискованный флирт - Страница 5

Что еще важнее, по мнению практичного Уитерса, мисс Джессика унаследовала ум своего отца, живость и мужество. Она скакала верхом, фехтовала и хорошо стреляла из пистолета. Что касается пистолета, она стреляла лучше всех в семье, а это кое о чем говорит. За два недолгих брака леди Пембури родила четверых сыновей от первого мужа, сэра Эдмунда Трента, и двоих от второго, виконта Пембури, так что дети росли в избыточном мужском окружении. И все же ни один из этих прекрасных парней не мог победить в стрельбе мисс Джессику. Она с двадцати шагов сбивала пробку с бутылки, Уитерс сам видел.

Он был не прочь посмотреть, как она собьет спесь с лорда Дейна. Это животное, мерзость, позор для страны, негодяй и бездельник, совести у него не больше, чем у навозного жука. Он завлек сэра Бертрама – к прискорбию, не самого умного из джентльменов – в свой нечестивый кружок, и теперь хозяин катится по наклонной плоскости. Еще несколько месяцев дружбы с лордом Дейном – и сэр Бертрам станет банкротом, если раньше его не доконают их нескончаемые оргии.

Но теперь не будет никаких нескольких месяцев, понял счастливый Уитерс, подталкивая упирающегося хозяина к двери. Мисс Джессика все расставит по местам. Ей всегда это удавалось.

Берти ухитрился изобразить восторг от встречи с сестрой и бабушкой. Последняя немедленно удалилась в свою комнату отдохнуть от поездки, а он затащил Джессику в комнату, служившую гостиной в его тесных – и чересчур дорогих, как раздраженно отметила Джессика – апартаментах.

– Черт возьми, в чем дело, Джесс? – осведомился он. Джессика сгребла с мягкого кресла возле камина кипу спортивных газет, бросила их в топку и со вздохом опустилась на подушки.

Путь из Кале был неблизкий. Учитывая состояние французских дорог, она не сомневалась, что у нее вся задница в синяках.

Ей очень хотелось наставить синяков братцу, но, к сожалению, он хоть и младше ее на два года, но на две головы выше и на пару пудов тяжелее. Давно миновало то время, когда его можно было воспитывать розгами.

– Подарок ко дню рождения, – доложила она.

Нездоровая бледность Берти на миг сменилась румянцем, по лицу расплылась знакомая дружелюбно-тупая ухмылка.

– Знаешь, Джесс, это ужасно мило с твоей… – Он нахмурился. – Но у меня день рождения в июле, не будете же вы здесь жить до…

– Я имела в виду день рождения Женевьевы.

Одной из многих причуд леди Пембури было требование, чтобы дети и внуки обращались к ней по имени.

– Я женщина, – говорила она тем, кто настаивал, что это неуважительно. – У меня есть имя. Мама, бабушка… – Она жеманно передергивала плечами. – Это так анонимно…

Берти забеспокоился:

– Когда?

– Ее день рождения, как ты обязан помнить, после завтра. – Джессика сбросила туфли, придвинула скамеечку и положила на нее ноги. – Я хотела, доставить ей удовольствие. Она сто лет не была в Париже, а дома дела складываются не слишком приятно. Тетки подумывают запереть ее в психиатрическую лечебницу. Меня это не удивляет – они никогда ее не понимали. Ты знаешь, что только за последний месяц она получила три предложения выйти замуж? По-моему, Номер Третий был соломинкой, переломившей спину верблюду, – лорд Фангьерс, сорок три года. Семья сказала, что это уже ни в какие ворота не лезет.

– И правда, это не очень достойно в ее возрасте.

– Женевьева пока не умерла, Берти. Не понимаю, почему она должна вести себя как древняя старуха. Хочет выйти за сосунка – ее дело. – Джессика пристально посмотрела на брата. – Конечно, это означает, что муж будет распоряжаться ее деньгами. Смею думать, только это всех и волнует.

Берти покраснел:

– Нечего так на меня смотреть.

– Да ну? Похоже, ты разволновался. Думал, она выведет тебя из всех твоих затруднений?

Он подергал галстук.

– У меня нет затруднений.

– О, значит, они есть у меня! Когда управляющий делами заплатит все твои долги, у меня до конца года останется ровно сорок семь фунтов, шесть шиллингов и три пенса. Это значит, я опять должна буду жить с тетками и дядьями или идти работать. Я десять лет была бесплатной нянькой при их детках и не желаю повторения. Выходит, остается пойти работать.

Берти вытаращил бесцветные глаза:

– Работать? Ты имеешь в виду за жалованье?

Она кивнула:

– Не вижу приемлемой альтернативы.

– Ты свихнулась, Джесс? Подцепи какого-нибудь типа с набитыми карманами. Если бы не была такой разборчивой…

– Но я такая. К счастью, я могу сама себя содержать.

Они с Берти рано осиротели и оказались на попечении теток и дядьев, которые едва справлялись с собственными выводками. Семья могла бы жить благополучно, если бы детей не было так много. Но Женевьева была плодовита, особенно по части мужского потомства, а ее отпрыски унаследовали этот дар.

В этом была одна из причин, почему Джессика получала много предложений – в среднем по шесть за год, даже сейчас, когда ей следовало бы надеть чепец старой девы. Но пусть ее повесят, если она выйдет замуж, чтобы стать племенной кобылой для какого-нибудь богатого, титулованного мужлана, или станет носить уродливые чепцы по такому случаю.

Она, как никто, умела отыскивать необыкновенные сокровища на аукционах или в лавках старьевщиков, а также прибыльно их продавать. Пусть она на этом не разбогатела, но последние пять лет могла покупать себе модные вещи, а не донашивать обноски родственников. Это был самый скромный вид независимости, ей же хотелось большего. Целый год она размышляла, как этого достичь.

Наконец Джессика скопила достаточно, чтобы арендовать помещение и открыть собственный магазин. Там у нее будут элегантные эксклюзивные вещи, рассчитанные на солидную клиентуру. Она провела много часов на светских раутах, развивая в себе тонкое понимание богатых бездельников, знала не только, что они любят, но также чем их заманить.